Много лет назад – году, эдак, в 1995-м, девочка Наташа прилежно училась в третьем классе начальной школы, каждый день ходила в музыкалку и слушала только попсу да классическую музыку. В школе и на улице она каждый день встречала ребят постарше, которые носили длинные волосы, одевались в кожу и металл и вели себя так, будто бы они чем-то отличаются от других… Чаще всего на одежде этих ребят красовалась гордая надпись: «Ария». Наташа знала, что Ария – это такая рок-группа, но она никогда не слышала их музыку. Это было что-то ей совсем не близкое и непонятное. Через несколько лет, когда школа уже была лишь воспоминанием, и девочка Наташа уже слушала Битлз и Оззи Озборна, она вновь услышала об Арии (надо заметить, она тогда была твердо уверена, что в России рок-музыки не существует). Тогда как раз по всем СМИ проходили рекламные анонсы, в которых звучало интригующее объявление о выступлении группы Ария в невиданном доселе составе в рамках фестиваля «Нашествие». На фестиваль Наташа не поехала, но телетрансляцию все-таки смотрела – в «фоновом режиме». И вдруг… из динамиков зазвучала какая-то странно красивая музыка, не похожая на ту, что она ожидала услышать на «Нашествии». Наташа подняла глаза, посмотрела на экран и увидела то самое, о чем говорили в анонсах. Это была группа Ария. Это был «Потерянный Рай» в сопровождении симфонического оркестра. И тогда Наташа поверила, что в России рок-музыка пока еще есть.
С тех пор, опять-таки, много воды утекло. Многое я теперь стала воспринимать по иному, многое изменилось в моей жизни. Изменения произошли и в составе Арии, но на моем отношении к группе это почти никак не сказалось. К Арии у меня особые чувства - для меня это связь времен, это почти что как первая любовь… Конечно, когда мне предложили сделать интервью с музыкантами группы Ария Виталием Дубининым и Сергеем Поповым, я была безумно рада – и ничего, что вопросы пришлось сочинять в «ускоренном режиме». К этим музыкантам у меня было сколько угодно вопросов. Формально это интервью было приурочено к выходу на лэйбле CD-Maximum нового сингла Арии под названием «Чужой», но говорить только об этом, разумеется, не получилось. А получилось вот что…
- Здравствуйте! Первый вопрос: как вы оказались на лэйбле CD-Maximum?
В.Д.: Юра Богданов - давний знакомый Володи Холстинина и Димы Калинина, нашего звукорежиссера. Они на CD-Maximum покупали много музыки, потому что раньше лэйбл выпускал в основном зарубежную музыку. От него поступило предложение о сотрудничестве - это было еще года два назад, но мы говорили, что у нас альбом пока только в проекте. А сейчас идея воплотилась в жизнь.
- А что случилось с Мороз Рекордс? О них в последнее время ничего не слышно…
В.Д.: Мороз Рекордс работает, выпускает пластинки, выпускает какие-то наши сборники, но те условия, которые предложили нам CD-Maximum гораздо лучше, чем те, которые предлагали на Мороз Рекордс.
- Кстати, по поводу условий: очень часто приходится слышать от наших музыкантов, что их не устраивают условия работы лэйбла, причем именно в нашей стране. Говорят, что та схема, которая существует на Западе, неприемлема для нашей страны…
В.Д.: Да, потому что у нас развито пиратство. То есть, там музыканты могут получать какой-то, скажем так, аванс (очень приличный) после заключения контракта, до выхода альбома. После выхода пластинки они получают роялти за каждую проданную копию. На Западе все это под контролем. Тоже есть, конечно, пиратство, но если какая-то группа продала миллион пластинок, то с проданного количества они получат за каждую пластинку определенный процент, а у нас – мы выпустим пластинку, и через неделю она будет у пиратов, а то и раньше. Поэтому мы работаем так: мы отдаем мастер-копию, говорим, что, она стоит столько-то, а сколько копий продадут – нас не волнует. Так что, не работает эта схема. К сожалению…
- В связи с разговорами по поводу «заката эры CD» - вы видите какой-то выход из этой ситуации? Может, переход на какие-то другие системы…
В.Д.: Может быть, это и будет, но первопроходцами быть совсем неохота… Непонятно, как это все будет работать. Мне кажется, действительно «умирают» носители. Кассеты вот умерли, сейчас говорят, умерли CD… Но если бы победили пиратство, то…всем было бы хорошо (смеется). А то ведь CD умрет, а пиратство останется.
- Поговорим о сингле «Чужой». Вы всегда настаиваете на том, что это именно сингл; я ваш читала интерактив, там сказано, что это никакой не мини-альбом, а именно сингл.
В.Д.: Я считаю, что мини-альбом – это какое-то произведение, где хотя бы 3-4 новые песни, минут 20-25 новой музыки. Это называется мини-альбомом. В нашем случае это именно сингл. А вообще, это CD-Maximum назвал так, не мы (смеется).
- Ходили такие слухи, что та версия «Воли и Разума», которая вышла на сингле «Чужой», должна была выпускаться отдельно. Почему это не сложилось?
В.Д.: Нечего было выпускать. Мы хотели снять клип...
С.П.: К двадцатилетию…
В.Д.: Клип снять не удалось - по той простой причине, что невозможно было собрать всех этих людей вместе. Мы хотели сделать либо концертный клип, либо запись в студии… Но не хватало материала, поэтому выпускать это как отдельную песню не было смысла, и мы ждали момента, чтобы куда-нибудь ее пристроить.
- Лично у меня сложилось такое впечатление, что сингл «Чужой» - это…все песни, которые негде было издать, решили объединить и все вместе выпустить.
В.Д.: С одной стороны, да. С другой стороны, сингл «Чужой» прежде всего был сделан ради конкретной песни «Чужой», как затравка перед новым альбомом. Мы просто «проспали» время - мы должны были выпустить альбом в феврале, а в мае уже, вроде как, и не нужно… Да мы все равно не успевали, поэтому сказали, что еще доработаем.
С.П.: Тем не менее, мы с этой программой уже начали ездить, и конечно хорошо, если песня будет выпущена на носителе.
В.Д.: Что касается остальных песен, то «Воля и Разум» была в каком-то из сборников «Нашествие», но хотелось, чтобы это было не в каком-то сборнике, а в «арийском». Анимационный клип у нас тоже нигде крутился - только на О2, вроде бы, поэтому хотелось, чтобы все это не пропадало. Это не то чтобы мы весь мусор собрали…
- Я этого не имела ввиду…(дружный смех)
В.Д.: Что же касается акустической версии «Там Высоко» - мы считаем, что это очень необычно для Арии. Во-первых, фортепиано у нас никогда не использовалось, и это живое исполнение, где так хорошо поет зал, очень хорошо получилось. Поэтому мы его выпустили как некоторое preview перед концертным альбомом с двадцатилетием.
- Касательно анимационного клипа – вы говорили, что его не приняли в ротацию, потому что это «не формат». А как-то конкретнее это мотивировали? У меня не создается ощущения «неформата»…
В.Д.: Мы его носили на MTV… куда мы еще можем носить - на МУЗ-ТВ нас не очень любят…
- Почему не очень любят?
В.Д.: Потому что мы в прошлом году отказались выступать на вручении наград. А на MTV нам конкретно сказали: «нас черно-белые анимационные клипы не интересуют». С другой стороны, наверное, правильно, что не взяли – он там совершенно не смотрелся бы…
С.П.: Хотя если бы черно-белый клип был, скажем, у Питера Гэбриела (Peter Gabriel)- может быть, они бы и взяли… (дружный смех)
- Идея текста песни «Чужой» принадлежит, я так понимаю, Владимиру Холстинину?
В.Д.: То, что Володя активно работал над текстом, это сто процентов, а кому принадлежит сама идея – сказать, к сожалению, не могу. То ли Володя идею предложил, то ли Рита, а Володя за нее ухватился и сказал, что это именно то, что ему хотелось.
- Вы говорили про «песню-настроение» - действительно, настроение и атмосфера там передаются просто великолепно, но…про что это, то есть, кто он – чужой? Там есть какой-то подтекст?
В.Д.: Я спрашивал у Риты, и… Возникают периодически такие вопросы. Я тоже читаю Интернет, там кто-то усматривает какой-то скрытый смысл. Чужой, с гор – это опять, значит, «пришельцы с юга», нелегальные иммигранты…
С.П.: Ну, у кого чего болит, тот…
В.Д.: Тот о том и думает. Это, кстати, сказала мне сегодня Рита Пушкина. Она сказала, «я хотела передать именно состояние страха перед чем-то неизведанным».
С.П.: Хорошо, конечно, что каждый что-то свое видит.
- Но вот эти все мысли… Вам не кажется, что вы их в некотором роде сами провоцируете? Например, у Владимира Холстинина встречаются вызывающие подобные мысли высказывания…
В.Д.: Ну, Володя у нас и не скрывает своих убеждений. Но то, что мы провоцируем, это вряд ли. Я не считаю, что эта песня конкретно про пришельцев с юга или с гор. Не знаю, в чем там провокация… Свои политические взгляды на творчество переносить нехорошо.
- Но изначально рок-музыка была политизирована, вспомнить хотя бы творчество Битлз, Боба Дилана…Сейчас, вы считаете, это не актуально?
В.Д.: Да не то чтобы у Битлз – ну, были какие-то там песни. Боб Дилан да, в большей степени ругал существующий строй.
С.П.: Да, были всякие хиппистские дела, anti-social...
В.Д.: В этом ведь тоже есть в какой-то мере поза. Есть группы какие-то, которые конкретно на это нацелены. Хотя…
С.П.: Ну, как говорят, мэйнстрим сжирает всю альтернативу вообще, весь протест. Как только речь идет о деньгах - везде, и на Западе, и здесь…Ты протестуешь, посылаешь всех на фиг, не знаю что…раздеваешься на сцене, посылаешь президента… Но как только твои майки, альбомы продаются, ты получаешь гонорары – все, ты уже на крючке у шоу-бизнеса, и все так были съедены, сотни исполнителей.
- Ария считает себя частью шоу-бизнеса?
В.Д.: А у нас нет шоу-бизнеса в цивилизованном понимании. С одной стороны да, считает, потому что мы зарабатываем этим деньги. В том объеме, в каком он присутствует в нашей стране – конечно, мы являемся частью шоу-бизнеса.
- А вы разделяете шоу-бизнес «со стороны рок-музыки» и «со стороны поп-музыки»? Это опять-таки отсылка к вашим словам по поводу «пугачевщины» (см. интервью группы на сайте
www.aria.ru).
С.П.: Здесь вряд ли нужно разделять, потому что схемы одни и те же – продвижение, запись альбома. Грубо говоря, нельзя катать новую программу до выхода альбома, это глупо… Публика должна слышать песни, которые были выпущены на носителях, поэтому законы везде одни и те же.
В.Д.: Про Пугачеву-то говорили в другом контексте - что это некое болото, которое всех затягивает…
С.П.: У каждого свои мысли по этому поводу, но для меня это некая отправная точка пошлости. Я не против попсы, но попса же разная бывает, да и что такое попса – просто другой жанр музыки…
В.Д.: Да нет, попса – это в смысле «плохая музыка».
- Да.
С.П.: Я просто обобщил – «рок» и «не рок». Для меня это отправная точка пошлости в легкой музыке, скажем так. Сам посыл, манера, репертуар – все. От нее идут эти линии невидимые в лице всех этих Киркоровых и прочих, и все, кто вращается в этом мире, знают, что они танцуют под дудку этого круга. Хотя здесь каждый может поспорить, конечно… Но если мы посмотрим, например, на того же Филю… Я считаю, для нашей страны это позор – иметь такого «героя». Это кабак, варьете…
В.Д.: Это вопрос бизнеса. Есть спрос – значит, он будет такой. В этом смысле мы не шоу-бизнес, мы не делаем на потребу публике. Мы все делаем искренне. Говорят: «вы играете одно и то же»… Мы уже давно играем, мы пожилые люди (смеется). Как у нас получается, так мы и играем…
С.П.: Да, как раз в том же интервью я сказал, что это вопрос не к нам, а к вам – к СМИ, потому что запускается машина «обратной связи», а у людей в провинции не столько информации, сколько в Москве. Они смотрят в ящик - вот, по ящику показали, в желтой прессе написали, что кто-то там голубой -не голубой, кто там спит, кто не спит… И они купят билет, чтобы просто посмотреть – а кто это там? А, вот это про него говорили, вот он это… Конечно, это и вопрос общей культуры… Я считаю, что это просто стыдно, что эти люди унижают сами себя, когда ходят на фонограммные концерты. Но здесь все одно за другое цепляется, невозможно так вот взять и разделить…
- Но это скорее публика, а не пресса… Ведь любой человек, в принципе – мне так кажется – слышит, что хорошо, а что плохо.
С.П.: Я и говорю - это обратная связь, здесь невозможно найти отправную точку. И музыканты зарабатывают деньги, и вы (журналисты) зарабатываете деньги. Ведь рейтинги и форматы придумали не мы, а вы. Радиостанции тоже хотят зарабатывать деньги, и опять этот рейтинг, формат – все цепляется одно за другое…Радиостанции берут то, что… Иногда с кем-то говоришь – сам слушает и такую музыку, и вот такую… а в эфир ставит… Ну, так надо.
- Вернемся к синглу «Чужой». Вы высказывались в не самых лестных выражениях о русском роке… Тогда каким образом оказался среди приглашенных исполнителей такой яркий представитель «русского рока», как Юрий Шевчук?
С.П.: Не помню, чтобы я как-то некорректно высказывался насчет русского рока… Я говорил, что нет такого формата, как «русский рок». Я считаю, что рок – это интернациональный формат, скажем так. То есть, есть определенные каноны, и группа, именующая себя рок-группой, должна быть уместна на любом абстрактном рок-фестивале, например, в Америке. Вот и все.
В.Д.: А про Шевчука – мы же конкретно против него ничего не имели, а что касается определения «русского рока», то это всегда вызывает какие-то споры.
С.П.: Ну да, вот Индия – огромная страна с огромным населением. Значит, должен быть индийский рок? Там же тоже есть рок-группы. Или китайский… Ведь режет слух, правда? Так же и «русский рок». Это несколько искусственное определение, как мне кажется. А если уж какая-то группа будет в мировом масштабе непонятна – это уже проблема группы, это не значит, что это русский рок такой особенный.
В.Д.: Что касается того, каким образом подобрались такие исполнители… Мы знаем, например, Костю Кинчева, Володя хорошо знает Агату Кристи. Когда определились с этими исполнителями, тогда подумали – ну, может Шевчук, потому что у Шевчука вокальные данные замечательные, и поет-то он как раз по «роковому». Не по «русско-роковому», а по-настоящему. А Бутусов – это Соколов (Юрий Соколов, продюсер Арии – прим. авт.) предложил, но мы ничего против не имели. Мы не ставили своей задачей записать песню так, чтобы спели совсем уж рокеры – Мастер, например… Хотелось как-то расширить рамки.
- А это был разовый проект, или такое сотрудничество возможно в дальнейшем?
В.Д.: Проект был, конечно, разовый, но если кому-то - нашему вокалисту, например - предложат спеть где-то, то он, конечно, споет. Или если мы сами задумаем что-то такое, гитаристов наших куда-то пригласят. Но что касается планов вроде «о, мы сейчас еще такую песню сделаем»…В принципе, все может быть. Но конкретно ничего не планируем. Как покатит.
- Правда ли, что вы предлагали Валерию Кипелову принять участие в записи?
В.Д.: Да.
- И связались с ним не лично, а направив официальное письмо…
В.Д.: Да. Не лично – потому что до Валеры, даже когда он еще был в группе Ария – дозвониться было невозможно. К телефону подходит либо сын, либо еще кто-то… Валера не подходил. Кстати, сначала мы не письмо направили. Он прекрасно общается с Ритой Пушкиной, и мы тоже. Я лично Рите говорил: «Позвони Валере, скажи, что мы ему предлагаем поучаствовать». Он ей сказал: «Я не буду там участвовать». Тогда мы направили официальное письмо – просто чтобы удостовериться. Получили такой же ответ - что Кипелов занят. То есть, не то чтобы мы совсем перестали общаться. Мы после распада Арии с Валерой общались – через 2 недели после 31 августа мы с ним решали какие-то вопросы, касающиеся названия, он был в курсе всего. Потом мы сводили альбом «В поисках новой жертвы» - он же вышел после распада – и в песне «Вампир» брак был… Валера пришел, перепел этот куплет. Мы с ним нормально пообщались. Так что, никакого антагонизма, это все придумывают.
- Вы говорили по поводу нового альбома, что «возможны некоторые колебания в стиле». Насколько сильные колебания?
В.Д.: Это не колебания, это, скажем так, какие-то новые элементы. Может быть, их кто-то даже и не услышит, скажут, что это все одно и то же. Но для меня какие-то риффы, которые принес, например, Сергей для его песни, необычны. Раньше мы такие риффы не играли. Но в целом…
С.П.: Когда это одним звуком пишется и поется одним вокалистом, то все это нивелируется, и все равно все получается в каком-то одном стиле.
В.Д.: Даже песня «Чужой», хотя ее Володя написал, тоже не особо характерна для Арии, хоть и говорят, что она похожа на «Небо» («Небо Тебя Найдет» - прим. авт.) или на «Битву». Таких песен немного. Но радикальных стилевых экспериментов не будет, в этом плане это будет все-таки традиционный альбом.
- В Арии сейчас наметилась такая тенденция, что становится все меньше совместных песен, и каждый делает свои композиции сам…
В.Д.: Ну, это очень просто. Когда мы были молодыми мы, может быть, не до конца сформировались как… «писатели песен» - композиторы – это слишком громко сказано… У одного получались лучше инструментальные куски, у другого вокальные темы, а со временем каждый почувствовал в себе силы написать песню целиком. Тем не менее, аранжировки совместные. То есть, бывает, конечно, что приносится и аранжировка, и она оказывается очень удачной. Но в основном мы над аранжировками работаем все вместе.
- То есть, приносится мелодия и гармония, а остальное дорабатывается совместно?
В.Д.: Нет, не всегда…
С.П.: Даже концепция иногда приносится, но потом, например, в процессе игры выясняется, что она плохо звучит в этом темпе или в этой тональности, или под эту мелодическую линию лучше сыграть другой рифф…
- Момент импровизации – именно сольной импровизации, в Ваших сольных партиях, присутствует?
С.П.: Уже практически нет…
- Почему?
В.Д.: Мне кажется, это некая традиция, не то чтобы «арийская», а вообще этого стиля. Так уже издавна повелось, с 80-х… В 70-х да, хард-рокеры любили растягивать песни, в сюиты их превращать. Тогда была своя эстетика, стилистика. А в хэви-метал все-таки должно быть максимальное соответствие записи.
С.П.: Да. У меня, правда, есть измененные партии, которые изначально не я играл. А свои соло я стараюсь играть нота в ноту.
- Я как-то была в городе Сочи, и случайно попала на концерт Арии. Я слышала весь саундчек. Вы там играли инструментальные версии, без вокала, и с тех пор меня мучает вопрос: почему появляется так мало инструментальных композиций на альбомах Арии?
В.Д.: Не знаю, почему…
С.П.: У меня была такая мысль.
В.Д.: Я могу про себя сказать, что я не чувствую себя таким крутым инструменталистом, чтобы написать какое-то такое монументальное произведение.
С.П.: Может, это исторически как-то не характерно для металлических групп. Хотя…
- Звучало-то очень хорошо…
В.Д.: Ну, чем черт не шутит… Вполне возможно. На этом альбоме таких не будет, а дальше посмотрим.
- Вопрос по поводу концерта в «Лужниках» - этот материал будет выходить на DVD?
В.Д.: Он записан. Мы это планируем выпустить, но боимся говорить что-то о сроках. Выпустим, но когда – не знаем. У нас вообще много нереализованного материала – есть, например, концерт в «Зеленом Театре» с проектом «Классическая Ария», но если его выпускать, то надо серьезно работать и над звуком, и над видео. А когда?
- Звукорежиссер, который работает с вами на концертах – это ваш звукорежиссер, или в каждом зале свой?
С.П.: Да, наш. У нас очень хороший звукорежиссер – Кирилл Каратаев.
В.Д.: Да, свой. А что такое? Плохой звук?
- Не то чтобы плохой… Но вы сами говорили про скрежещущий звук – действительно, для хэви-метал это характерно, для любой группы. Очень громко выводятся бас и барабаны, звук оглушающий, ничего не понятно, ничего не разобрать… Это традиция хэви-метал?
С.П.: Ну, во-первых, это одно из воздействий этого стиля - физиологическое, скажем так…
- Наверное, я просто «неправильный» слушатель - я пытаюсь понять текст, вокальную линию…
В.Д.: Ну, в такой музыке, когда перегружены гитары, бас у нас не сильно, но тоже перегружен, и барабаны должны очень громко звучать… Добиться идеального звучания здесь очень сложно. К тому же, мы работаем концерты не на своей аппаратуре.
С.П.: Своя у нас, как правило, только задняя линия, а порталы, естественно, местные, поэтому они всегда звучат по-разному, и иногда не очень удачно.
- Тур – «Чужой» - это был тур в поддержку сингла? Это достаточно странно…
С.П.: Да, получилось, что мы как бы побежали вперед паровоза из-за задержки выхода альбома. Глупо же ездить с двадцатилетием…
- То есть, тур в поддержку альбома.
С.П.: Да, конечно.
- В ответе на один из вопросов на вашем сайте говорится, что вы соглашаетесь участвовать в фестивалях если выполняются ваши условия. Какие это условия?
В.Д.: Да никаких особенных условий нет. Если это интересный фестиваль, то мы соглашаемся, но в принципе на фестивалях мы работаем с небольшой охотой. Кстати, недавно вот был фестиваль в Мячково… Нас пригласили, сказали, что мы выходим на сцену в 21 час. В результате мы вышли на сцену в 23:30, когда уже народу не было. Мы должны были играть восемь песен, но нам сказали сыграть три.
С.П.: Причем на третьей пришли милиционеры и сказали все вырубать…
В.Д.: Мы даже звук не смогли отстроить. Так что, основные условия – чтобы нам дали время на отстройку, и чтобы соблюдался регламент. Если мы по плану стояли в 21:00, то так и должно было быть. А то – что-то задержалось, потом Алисе надо было успеть на поезд, поэтому их пропустили перед нами. В результате мы оказались в совершенно непонятной ситуации, и вообще неясно было, зачем мы туда приезжали.
- Есть у Арии какое-то выступление, которое вам запомнилось больше других – в положительном, или, наоборот, в отрицательном смысле?
В.Д.: Много было хороших выступлений… В Берлине мы очень неплохо сыграли.
С.П.: Новогодний концерт был интересный… В Д.: Большие фестивали… не могу сейчас вспомнить. Сложно что-то выделить. Запомнились сольные московские концерты – «Живой Огонь», двадцатилетие.
С.П.: В Питере всегда очень удачные концерты.
В.Д.: Да много было хороших концертов - есть, что вспомнить. Но чтобы прямо самый лучший…не знаю.
- В 1997 году был такой проект – «АваРИЯ». Вы это представляли всегда как шутку, но я, например, этот альбом с удовольствием слушаю. Не планируется ли выпустить еще что-нибудь в этом роде?
В.Д.: Что-то в этом роде… Там же я пел?
- Да.
В.Д.: Ну, в таком виде, чтобы я пел, не планируется. Но насчет акустики мы серьезно задумываемся и хотим сделать концертную программу, где мы бы играли только на акустических инструментах. Мы даже подумали, что можно использовать те приемы, которые были в Аварии, может быть, даже перенести какие-то песни оттуда, сыграть их в такой же аранжировке. Опять же, про сроки ничего не буду говорить… Мысли и планы есть, но когда все это воплотится в жизнь – неизвестно.
- Я сейчас не только об акустическом звучании. Хотя Вы и говорите, что Вы только «металлический» басист, но на том альбоме звучание чуть ли не джазовое…
В.Д.: Там партии были не очень сложные технически, хотя, конечно, там есть отход от «арийских» канонов. У всех у нас есть определенный музыкальный багаж, можно сыграть и в каких-то других стилях. Я смогу, наверное, сыграть что-то джазовое, если там не супертехничные партии, не очень навороченные гармония или размер… В псевдо-джазовой манере.
- Я к этому и веду. Когда у группы одна стилевая направленность, то у музыкантов, наверняка, есть какие-то идеи, которые в эту направленность не вписываются. У вас не было мысли создать какой-нибудь сайд-проект и реализовать там те идеи, которые не реализовываются в Арии?
В.Д.: Ну, это, наверное, к Сергею, он у нас гитарист…
С.П.: Полистилист.
В.Д.: Да, полистилист. Про себя я могу сказать, что у меня не возникало – как раз, кажется, после Аварии – подобных мыслей. Я там попробовал спеть, и считаю, что хватит пока. А с композиционной точки зрения… 90 процентов того, что приходит мне в голову, реализуется в Арии. Если наберется достаточно материала, не подходящего для Арии – может быть, тогда стоит подумать. Но пока что нет. Бывает даже так, что песня может долго лежать, а потом по-новому на нее посмотришь - она вроде и в Арии уместна. А Сергей…
С.П.: Ну, есть планы, но они… расплывчатые.
- О текстах: вы всегда говорите, что выпуск альбомов задерживается именно из-за текстов. А вы сами не пробовали что-то написать?
В.Д.: Сергей вот пробовал.
С.П.: Мы это даже записали, но потом все-таки решили поработать с Ритой.
В.Д.: Просто изначально была задана достаточно высокая планка. Надо было раньше начинать. Сейчас вот взять и написать текст… Во-первых, я не уверен, что напишу – уверен, что не напишу – но если и попробую, и вдруг получится, то это все равно будет гораздо хуже, чем делает Пушкина.
С.П.: Говорят, что тексты писать вроде бы проще, это же не поэзия. С одной стороны, это так, но с другой стороны, там свои законы, чисто технические какие-то моменты. К тому же, все равно должна быть своя особенность, должна быть своя загадка какая-то в этом тексте. А мы можем просто механически срифмовать какие-то слова, но это все будет… так себе.
В.Д.: Все же нарабатывается, и в написании текстов тоже. Здесь так же, как и в музыке – написал первую песню, а потом вторая легче пойдет.
- А почему вы не стали начинать раньше?
В.Д.: А потому что очень хорошо нам работалось с Ритой. Она была очень продуктивным поэтом. Сами мы не умели, а Рита предложила свои услуги - она уже была тогда известным поэтом-песенником, она и с Автографом работала, и с другими группами. Тем не менее, нельзя сказать, чтобы мы так вот делали: вот тебе музыка, чего хочешь, то и пиши. С автором всегда работают и над темой, и над структурой куплетов.
С.П.: К тому же, и у Риты, и у любого поэта вообще слова к песне начинают жить своей жизнью, о которой даже иногда не догадываешься. Иногда из-за музыкальной линии какие-то слоги друг к другу как-то прилипают не так, и уже новые слова возникают, по-другому звучат. Иногда какое-то слово не поется, и все. Вроде бы читаешь – обычное слово, а начинаешь петь, и не ложится. Так что здесь такие подводные камни, что только профессионал в этом может разобраться.
- Вы говорили, что не любите концептуальные альбомы. С чем это связано? Мне кажется, что все творчество Арии – это одна концепция, от начала и до конца.
В.Д.: По большому счету, наверное, но… что я называю концептуальным альбомом…
- “The Wall”…
В.Д.: Ну, предположим. Или, возьмем даже – хотя я не слышал – «Эльфийская рукопись». Это целиком концептуальный альбом. Загонять себя в такие рамки как-то не хочется. Либо это один человек должен писать – как, кстати, было с “The Wall” - там Уотерс (Roger Waters) написал практически весь альбом. Так же, я думаю, и в Эпидемии – тоже один человек написал. У нас все-таки хоть и не коллективное творчество, но много авторов в группе, и все это свести к одной концепции - это, мне кажется, сужает рамки. А может быть, это даже и сложнее сделать… Во всяком случае, достаточно того, что в песнях присутствует одна общая концепция – и музыкальная и текстовая, но не больше.
С.П.: Главное, песня не должна явно выделяться по тексту или по музыке. Нельзя вдруг ни с того ни с сего хип-хоп или регги заиграть, или тематически какой-то совсем чужеродный материал, какие-нибудь «лютики-цветочки»… Я утрирую, конечно, но в принципе, это так.
- А не хотелось как-то усложнить аранжировки? Может быть, вернуться к проекту «Классическая Ария»?
В.Д.: Периодически возникают такие мысли, и не только у нас. Люди говорят, надо возродить этот проект. Но все это очень сложно. Создать аранжировки – это одно дело, а все это осуществить на сцене… это возможно только, опять же, в Москве и в Питере. Куда-то вывезти это очень сложно. Мы пытались, вывозили тогда эту «Классическую Арию» в Нижний Новгород, еще куда-то - было там городов пять-шесть. Но всегда это было в усеченном варианте, потому что везде оркестр менялся. Разные оркестры, постановка… конструкция сцены должна быть такой, чтобы там мог разместиться оркестр. Все это очень сложно осуществить. А об аранжировках – мы… опять вот громкие слова… наверное, уже сложились как музыканты, и круто что-то менять, наверное, не хотелось бы. Всегда хочется чего-то нового, но почему-то…
С.П.: Получается одно и то же. (смеется)
В.Д.: Получается как одна длинная песня. Так вот…
- А тексты? Не хотелось попробовать написать текст под каким-то моментальным впечатлением? Как некоторые музыканты рассказывают: проснулся утром… озарение…
С.П.: Но это же уметь надо… Мысли приходят в голову, но в прозаической форме: «а вот тема хорошая, можно было бы на эту тему песню написать». Максимум, что можешь сделать – запомнить ее и потом предложить поэту. А чтобы вот так взять и… «Я помню чудное мгновенье…» написать сразу…
В.Д.: В принципе, много делалось песен «под впечатлением» - после просмотра какого-нибудь фильма или прочтения книги…
- А после просмотра новостей не делалось? В. Д. и
С.П.: Нет, это не к нам (смеются).
В.Д.: Нет, чтобы уж совсем «на злобу дня»… У нас таких песен, по-моему, нет. Все время есть какой-то простор для фантазии, и каждый человек может воспринимать это в зависимости от… степени своей испорченности.
- Как вы считаете, такое понятие как «металлическая культура» существует?
В.Д.: А что вы в него вкладываете?
- Ну, скажем так, околометаллическую тусовку… Это фанаты, поклонники, люди, для которых хэви-метал – это стиль жизни.
В.Д.: Конечно, есть такие. Я не особо слежу за этим, но в 80-х, когда все это начиналось, была масса людей, для которых хэви-метал был стилем жизни. Да и мы сами такими были - не снимали косухи, по-моему, даже в постели.
С.П.: Да, да…
В.Д.: Я могу другое сказать – людей, которые слушают Арию, любителями хэви-метал очень сложно назвать, они любят только Арию.
- Нет, не всегда…
В.Д.: Ну, не все, но масса поклонников.Они и не знают никаких других, тем более, западных каких-то коллективов, и никогда их не слушают. Вот им нравится только Ария. Это какой-то такой специфический «клан» людей, не знаю, как это сформировалось. Тем не менее, я почти уверен, что многие «арийские» поклонники не являются металлистами, скажем так.
С.П.: Сейчас, мне кажется, это движение металлистов не так ярко выражено, как в 90-е годы.
В.Д.: Или мы стали старше, мы не следим…
С.П.: Если так, визуально – больше разных «стилевых» людей встречается и на концертах, и просто на улице… Конечно, человек, который весь в коже, в цепях, в косухе уже смотрится таким динозавриком небольшим.
- Да. У меня есть один вопрос, может быть, не совсем по теме, но у кого еще спросить, как не у вас. Я недавно прочитала книгу Владимира Марочкина о становлении рок-культуры в России, и у меня создалось впечатление, что это была настоящая романтика, сейчас такого нет… Тогда действительно рок-н-ролл был стилем жизни, а сейчас это… как-то «вымерло». Это так, или мне только кажется?
С.П.: Мне кажется, это написал человек, для которого романтика тогда была, он тогда был молодой… Для тех, кому сейчас 17-20 лет, для них и сейчас есть романтика.
В.Д.: Когда это начиналось – где-то в начале 80-х годов, в начале Перестройки, это было время романтичное, время каких-то надежд. Сейчас же мир…
С.П.: Прагматичный.
В.Д.: Да, мир наживы…
С.П.: «Чистогана»…
В.Д.: Да, а тогда материальная составляющая этого дела была не знаю даже, на каком месте. Главное, чтобы хватило денег на гитару.
С.П.: Практически на нулевом уровне была эта составляющая. Изначально мы просто хотели играть на гитарах.
В.Д.: Энтузиазм был, хотелось просто играть такую музыку на хорошей аппаратуре – что было большой редкостью. А сейчас – пожалуйста, все доступно, иди, покупай… было бы на что.
С.П.: С этой точки зрения да, то время более романтично, но все равно мне кажется, у молодых сейчас свое понятие романтики.
В.Д.: Для нас тогда, конечно, было больше романтики, чем сейчас. Но мы же не знаем, как видят сегодняшний день двадцатилетние…
- Ну, я на то время смотрю чуть ли не как на недостижимый идеал… А вы слышали о возрождении рок-лаборатории?
В.Д.: Нет, мы не слышали.
С.П.: Не знаю, я как-то прошел мимо этого дела.
В.Д.: К сожалению, Ария никак не пересекалась с рок-лабораторией, не участвовала ни в каких их концертах. Нам как-то сразу повезло, мы стали работать как профессиональный филармонический коллектив. Это было стратегически правильно, и нам повезло, что нас сразу взяли на работу и разрешили играть со сцены ту музыку, которую мы и играли. А для новых людей, которые не знали, как пробиться, рок-лаборатория была просто отдушиной – она же помогала устраивать концерты, и потом многие коллективы из рок-лаборатории становились профессиональными и так же работали в филармонии. Но нас это не коснулось. Если это возродится, то, наверное, уже в каком-то новом качестве. Тогда это было некой альтернативой всему, что было тогда на сцене. А сейчас… не знаю, это учебное заведение, что ли?
- Нет, насколько я знаю, они пытаются возродить ту систему – принимают туда группы, организовывают концерты…
С.П.: Ну, это здорово.
В.Д.: Это здорово, конечно, но это получается, опять же, некий такой продюсерский центр, которых сейчас немало существует. Но если даже такое будет, и они будут собирать роковые коллективы и продвигать их – это замечательно.
- Рок-н-ролл, рок-музыка и «металлическая» музыка – вы разграничиваете эти понятия?
В.Д.: Да нет…
С.П.: Рок-н-ролл узком понимании - это музыкальный стиль, а если рассматривать рок-н-ролл как образ жизни, то, конечно, туда все это входит. Все мы играем рок-н-ролл.
В.Д.: Хотя в стилистическом плане это не одно и то же.
- Хэви-метал тоже вписывается в эти вторые рамки (т. е. «рок-н-ролл как образ жизни» – прим. авт.)?
С.П.: Да, конечно. Человек даже может быть рок-н-ролльщиком в душе, не будучи рок-музыкантом.
- Значит, рок-н-ролл как стиль жизни жив?
С.П.: Да, только он у каждого свой, это не только “sex, drugs and rock’n’roll”…
- Инна Желанная как-то сказала, что наши отечественные группы не могут пробиться на Запад потому, что они все еще верят, что рок-н-ролл как стиль жизни жив.
В.Д.: Нет-нет, не поэтому они не могут пробиться. Конечно, у нас присутствует больше романтики и этой вот нереализованной… энергии.
С.П.: Ну да, напиться надо обязательно…
В.Д.: Наши музыканты действительно, наверное, больше подвержены этому. Я знаю многих западных музыкантов, которым говоришь: «Ну что, пойдем сейчас - пиво, рок-н-ролл…» А они нет, все очень тихонечко… Но не поэтому не пробиваются-то. У нас нет института продвижения групп на мировую сцену.
С.П.: Опять же, мы сейчас вернемся к началу разговора о том, что нет рынка, значит, нет стимула. И молодые ребята, когда они берутся за это, если они думают – что тоже неправильно – о зарабатывании денег, то сразу начинают делать выбор: что играть, где, как… К тому же, у нас нет такой школы, как на Западе – школы блюза, рок-н-ролла. Даже в Европе в 70-е - 80-е годы в любом баре играли команды на хороших инструментах, на хорошей аппаратуре – играли классику рока, чего у нас еще тогда не было. Эта музыка на несколько поколений раньше начинала звучать, впитывалась с детства.
В.Д.: И потом, у нас нет настоящих продюсеров, продюсеров с большой буквы. У нас не продюсеры, а прокатчики, которые берут попсу и объявляют себя продюсерами. У него есть определенное количество денег – он своего артиста распихал по радиостанциям, и все. А чтобы создать продукт, чтобы был хороший саунд-продьюс – таких у нас нет.
- Это заметно…
С.П.: Ну, в популярной музыке еще можно кого-то там найти…
В.Д.: Я имею ввиду рок-музыку.
С.П.: Да, в рок-музыке люди не разбираются в звуке. Мы попали как-то в один город, не буду говорить, в какой… несколько групп послушали… В принципе, очень плохо звучат. Такое впечатление, что они находятся на каком-то необитаемом острове и остались в 70-х годах, хотя им всем лет по двадцать. Кажется, что они не знают, что происходит в мире, нет никакой информации. Играют очень старую музыку; плохо или хорошо - это уже другой вопрос. Но стилистически нет интересных идей. В музыкальном плане «Nirvana», например – это же не супермузыканты, но это был прорыв. Вот этого откровения, этого надрыва…
- Нет…
С.П.: Почему-то нет, и мне непонятно, почему. Я слушал несколько записей совсем тяжелой музыки, типа doom, death, со скримингом… Даже это играют плохо. Они копируют внешность, им кажется, что вот, «там все быстро»... Но это «быстро» получается не вместе, неубедительно. Они не видят, что называется, сути вещей – это с виду хаотичная музыка, но сыграна так, что будь здоров! А они копируют только внешние признаки, шум этот, скриминг…
В.Д.: Гроулинг…
С.П.: Гроулинг и скриминг, со стандартным набором всех этих fuck’ов и прочего тому подобного. Изображают внешний антураж этой музыки, а внутреннюю суть все равно не передают.
- Абсолютно с вами согласна. Ну а теперь - последний вопрос: количество вопросов по поводу того, где и как научиться играть не уменьшается с количеством ответов на них, поэтому не могли бы вы еще раз рассказать, где и как научиться играть, и с чего надо начинать?
В.Д.: Ну, у нас была совершенно другая ситуация. Когда мы начинали играть, у нас не было возможности ни приобрести видеошколу, ни сходить на какой-то концерт. Единственным нашим учителем был магнитофон. Но если даже ты что-то слышишь и начинаешь снимать – все равно была масса приемов, которые были непонятны. Допустим, даже подтяжка на гитаре – пока ты не увидишь, как это кто-то делает… Иногда просто случайно узнавали. Музыканты постарше показывали что-то такое, и это было уже, скажем так, откровение. Сейчас же ситуация совершенно другая: во-первых, все инструменты доступны, есть какие-то дешевые модели даже у ведущий фирм, все это можно приобрести… Есть и масса видеошкол, и просто телевизор, где показывают концерты. Можно записать это, посмотреть, как он там водит по грифу… А с чего начинать… Во-первых, надо понять, есть ли у тебя вообще музыкальный слух, обратиться к кому-то, спросить: «Как ты считаешь, я имею шанс научиться играть на гитаре»? Думаю, любой человек, который в музыке разбирается, может отличить, наступил тебе медведь на ухо, или нет.
С.П.: Как гласит китайская поговорка, «путь в десять тысяч ли начинается с первого шага». Все равно, с чего начать: можно снимать то, что тебе нравится стилистически. Хэви-метал, Beatles - неважно, что это будет… Возьми первую песню, сними – и сразу появиться полно вопросов… Есть же знакомые, которые знают ноты, они тебе скажут: вот это вот мажор, это минор, это септаккорд… А, септаккорды, а где их найти? В Интернете набираешь - их там всего-то… И все, а потом - одно за другим, и уже пойдешь дальше, уже чего-то не хватает… Потом, есть видеошколы…
В.Д.: Да, сейчас главное, чтобы было желание. В принципе, это дает результаты.
С.П.: Сейчас есть 18-20 –летние ребята, которые играют, так, что просто полный вперед! Может быть, у них в теоретическом плане нет багажа, но чисто технически – они уже умеют взять эту информацию - то, чего у нас не было, до чего мы доходили годами.
- Вы считаете, что это проблема – то, что у нас нет учебных заведений, специализирующихся на преподавании рок-музыки? Джазовое что-то есть, а рок…
С.П.: Ну, вот именно – что-то. Не знаю, как сейчас, но когда я учился, даже джазовое было настолько архаично… все двадцать гитаристов играли Джо Пасса (Joe Pass).
- Так и сейчас…
С.П.: Да? Но ведь даже джаз - это же не только Джо Пасс. Мне вот, допустим, не интересно его слушать, хотя я понимаю, что это супермузыкант. Есть же и в джазе другие люди – Пэт Мэтини (Pat Metheny), например… Этой вот полистилистики я не вижу.
В.Д.: Я еще могу сказать, что тогда в джазовые школы – в Москворечье, Гнесинку – в основном, как мне кажется, все шли не для того, чтобы научиться играть, а для того, чтобы получить «корочку» об образовании, которая давала возможность работать.
С.П.: Я вот пошел в Царицыно потому, что когда я в филармонии работал, мне с этим дипломом увеличили ставку.
В.Д.: Ну, да. А есть ли сейчас такие заведения, в которых действительно чему-то тебя научат, помогут стать профессионалом – я не знаю.
С.П.: Мне говорили, есть какой-то Красный Химик… Вообще, Учитель - это должен быть не только хороший музыкант, но и философ, он должен передать какую-то жизненную мудрость, энергетику какую-то. Не только в музыкальном плане, но и в жизненном. Тогда он выпустит в свет настоящего человека. Конечно, это… практически невозможно. Кому-то очень повезет, если ему встретится такой человек.
Эта фраза стала финальным аккордом моего интервью с музыкантами группы Ария. Всю дорогу домой я шла с радостной улыбкой, и прохожие оглядывались на меня с удивлением. А я подумала, что когда-нибудь я обязательно снова побеседую с этими замечательными людьми – вопросы у меня к ним найдутся!
Новый студийный альбом группы Ария выйдет в сентябре этого года на лэйбле CD-Maximum.
Приносим благодарность лейблу CD-Maximum за помощь в организации интервью.
Natalia Pallada
сайт
www.heavymusic.ru, июль 2006 г.
Вход
FAQ
Поиск
